Мне как-то раз посоветовали посмотреть пиксаровский мультик «Душа», так как многие люди нашли его совершенно восхитительным и духоподъемным произведением.
Про восхитительность я совершенно согласна, пиксар вообще могёт. А вот про поднятие настроения и ощущение прекрасности бытия… В общем, со мной произошло обратное – мультик вогнал меня в очень печальные мысли.
Те, кто еще не видел, пролистните этот пост, если не хотите спойлеров. Кто видел, но подзабыл, напоминаю: речь идет о неком небытии, куда души попадают после смерти и где находятся еще до жизни.
И вот есть там одна очень бойкая и непоседливая душонка, которая говорит, мол, фигушки, я вот в это всё рождаться не собираюсь. Поскольку жизнь эта ваша – какой-то бесконечный отстой.
Души там бесполые, но по некоторым намекам ясно, что душа та – женская. Это упрямая шебутная девица, которую никто уже много столетий не может переубедить дать этому миру шанс.
И у нее появляется наставник – оболтус с нью-йоркских улиц, который сам того не желая показывает девчонке, что жизнь – это чудесно, что в жизни есть пицца, джаз, Манхэттен… Музыка и запахи цветов, летящие по ветру листья, узкие улочки и мягкие коты…
И девочка, конечно же, решается. И под самые титры храбро прыгает в свою собственную жизнь. Лучшей визуализации понятия «прыжка веры» я еще не видела.
Только вот если присмотреться к этим финальным кадрам, то можно проследить траекторию полета вдохновленного ребенка и увидеть, что приземлиться она собирается где-то в районе Пакистана.
Понимаете, да? Получить заверения от беззаботного нью-йоркского джазмена о том, что жизнь – это здорово и весело, а затем родиться девочкой в Пакистане.
У меня от ужаса свело скулы. И от узнавания ситуации.
Как часто вы воображали себе, что жизнь – это как плясать на стойке бара: главное, чтобы не устали ноги, а если даже свалишься, то внизу подхватят пьяные смеющиеся друзья? Как часто эти иллюзии разбивались об реальность?
Я сейчас много думаю о том, что жизнь несправедлива и с тобой случается много того, чего ты не выбираешь.
Что ты рождаешься вот в такой семье, вот в такой исторический период, вот в такой стране, вот с таким паспортом, вот с такими физическими возможностями. Это может быть история про плэйбоя из Калифорнии или слепой девочки из Саратова. Про индийского далита или шведского сына банкира.
И ты этого не выбираешь.
Твоя страна может внезапно начать кровавую войну, в которой одни твои друзья будут стрелять в других твоих друзей, а твое гражданство станет волчьим билетом во всем мире.
И ты этого не выбираешь.
В твоей стране может начаться эта война, и ты будешь сидеть в бомбоубежище, обняв ребенка, и молиться о том, чтобы хотя бы твоя семья осталась в живых в этой мясорубке.
И ты этого не выбираешь.
Из-за мировых катаклизмов ты можешь остаться без денег, без дома, без работы и без малейшего понимания как жить дальше.
И ты этого не выбираешь.
А может, ты проведешь счастливое детство в тихом европейском городке, уедешь в шумный колледж пить пиво из красных пластиковых стаканчиков, потом обзаведешься приличной работой, разумной ипотекой, белокурой женой, породистой собакой и каким-нибудь дурацким хобби, вроде каякинга.
И тебе будет казаться, что сам это выбрал. Но нет.
Мы вообще мало что выбираем в глобальном плане.
Мы скорее похожи на мальков, которых купили оптом в зоомагазине и выпустили в аквариум. Вообще никому неизвестно, насколько хорош тот аквариум, подходящая ли там температура воды и не будут ли забывать кормить.
Это вызывает чувство опустошения и смирения перед фатумом. Мол, да, жизнь такая, судьба, карма, предначертание. Кому-то все, кому-то ничего. И ничего с этим сделать нельзя.
Но блин, мы же не мальки. У нас же есть свобода воли. Грубо говоря, в своем аквариуме ты решаешь, куда плыть.
Мир может быть очень несправедлив. С хорошими людьми могут происходить чудовищные вещи, и в этом не будет их вины. Одним из этих хороших людей, с которыми произошло что-то чудовищное, можешь быть ты. И ты этого не выбираешь, ты этого не изменишь.
Однако ты выбираешь, что ты с этим будешь дальше делать.
Ты можешь решить, что если мир творит такое с тобой, то значит, «быть хорошим» — неработающий сценарий и пора отращивать клыки. Ты можешь пытаться мстить миру и людям в нем. Ты можешь сочиться ненавистью как свежеобжаренный стейк — соками.
Ты можешь забиться в угол и решить, что мир опасен и жесток. И бояться принимать решения и вообще хоть как-то проявлять себя. Наполнять себя своей же травмой и полностью с ней слиться в единое целое. Сначала у меня была моя боль. Теперь я есть у нее.
Ты можешь отрицать все произошедшее.
Ты можешь считать, что ты заслужил все, что происходит.
Ты можешь стыдиться.
Бухать.
Пытаться забыть.
Решить, что все кончено.
Или ты можешь попытаться в этом как-то жить. Продолжать делать дела. Продолжать плыть в каком-то направлении. Продолжать решать для себя, что добро, а что зло. Как поступать достойно, а как – омерзительно. Пытаться оставаться человеком, что бы ни случилось.
Не забывать, не отрицать, не пытаться сделать вид, что ничего не произошло. Но продолжать жить с пониманием того, что есть вещи, которые невозможно изменить. Они настолько несправедливы, что в груди жжет. Они не должны никогда существовать. Но они существуют. Происходят. Случаются.
А нам всем в этом жить.
Жизнь не всегда выглядит так, как рекламирует самое себя. Это не только джазовые мелодии на осенних нью-йоркских улочках, это еще и пакистанские трущобы. Это не только выбор занавесок для нового дома в обнимку с любимым. Это еще и страх, потери, смерть. Не только богатство, но и нищета. Не только здравие, но и болезни.
Пока смерть не разлучит нас. Нас с жизнью.
И да, каждый раз, когда в твоем доме похороны, у кого-то будет искрометная вечеринка с шампанским. Когда ты будешь собирать копейки, кто-то будет покупать новую машину. Кто-то пробежит марафон в день, когда тебе удалят почки.
И это очень больно — осознавать, что мир несправедлив. В том числе по отношению к тебе.
Но винить того, кто танцует, в том, что у тебя траур, считать богатого причиной собственной бедности, а здорового причастным к твоей болезни – это только увеличивать количество несправедливости в этом мире.
А ее и так полно.
Винить можно и нужно лишь того, кто виновен, а не того, кто менее несчастен.
В конце концов, какие бы чудовищные испытания не выпадали, кажется, лучше всего справляются именно те, кто смогли остаться собой, кто не расчеловечился и до конца знал, какие поступки достойны его, а за какие будет стыдно. И старался выбирать первое.
